Дело Джен, или Эйра немилосердия - Страница 63

— Четверг!

— Что еще?

— Мы несемся прямо в реку!

Чистая правда. Справа и слева до горизонта и не более чем в полумиле перед носом нам преграждал путь широкий Северн. Ахерон летел в Уэльс, за границу, и тут мы были бессильны.

— Держи руль! — взвыла я.

Безотказэн нервно поглядывал на приближающийся берег. Мы летели по ровной местности со скоростью около семидесяти миль, вскоре затормозить будет уже невозможно. Держа пистолет обеими руками, я хорошенько прицелилась и выстрелила по самолету. Он бешено задергался, накренился… Какую-то долю секунды я надеялась, что зацепила пилота, но самолет просто резко сменил курс, чтобы набрать скорость.

Я ругнулась, вдавила тормоз и круто повернула руль. Машина заскользила по траве, зацепила боком очередные заросли и остановилась на самом краю реки, въехав передними колесами в воду. Я выскочила и в полной безнадеге стреляла по уходящему самолету, пока обойма не опустела. Наверное, я ожидала, что Ахерон развернется и пройдет над нами на бреющем, но не дождалась. Аид, самолет, поддельный Гейнсборо и десять миллионов фунтов в липовых банкнотах исчезли вдали.

Мы выбрались из кресел и посмотрели на искалеченную машину.

— Каюк, — пробормотал Безотказэн, в последний раз доложившись по рации. — Аид скоро поймет, что мы передали ему деньги не самого высокого качества.

Я пялилась на самолет, превратившийся в точку над горизонтом.

— В Республику? — предположил Безотказэн.

— Скорее всего, — ответила я, размышляя, как же мы его достанем, если он укрылся в Уэльсе.

Соглашение об экстрадиции между Англией и Уэльсом, конечно, существовало, но отношения были далеки от идиллических, и Политбюро было склонно видеть друга в любом враге Англии.

— И что теперь? — спросил Безотказэн.

— Не уверена, — медленно проговорила я, — но если вы не читали «Мартина Чезлвита», сделайте это поскорее. У меня сложилось паршивое ощущение: едва Ахерон поймет, что ему натянули нос, Мартин первым пойдет под нож.

Самолет Аида растаял вдали. Кругом было тихо, если не считать мягкого плеска реки. Я легла на траву и закрыла глаза. Вскоре мы снова попадем в водоворот «Голиафа», Аида, «Чезлвита» и всего прочего, а пока выпал шанс насладиться покоем. Своего рода око тайфуна. Но я не думала об этом. Я думала о Маргариточке Муттинг. Новость о ее свадьбе с Лондэном была и неожиданной, и предсказуемой в одно и то же время. Он мог бы и рассказать мне о ней, но после десятилетней разлуки вовсе не был обязан. Я поймала себя на странной мысли: каково это — иметь детей? Потом подумала: каково это — никогда не узнать материнства?

Безотказэн прилег рядом со мной. Снял ботинок, вытряхнул камешек.

— Помните, я говорил о вакансии в Огайо?

— Ну?

— Сегодня утром получил подтверждение.

— Блестяще! Когда приступаете?

Безотказэн опустил взгляд:

— Я еще не дал согласия.

— Почему?

— Вы никогда… м-м-м… не бывали в Огайо? — невинным голосом спросил он.

— Нет. В Нью-Йорке несколько раз была.

— Мне говорили, там очень красиво.

— В Америке много где красиво.

— Мне предложили оклад вдвое больше, чем у Виктора.

— Неплохо.

— Мне сказали, что я могу взять с собой кого-нибудь.

— И кого вы имеете в виду?

— Тебя.

Его напряженное, полное надежды лицо сказало мне все. Я не думала о нем как о постоянном начальнике или партнере. Я думала, что буду работать с ним, как с Босуэллом — трудоголиком, который ждет от подчиненных такого же отношения к работе.

— Очень великодушное предложение, Безотказэн.

— Так ты подумаешь?

Я пожала плечами:

— Не могу сейчас думать ни о чем, кроме Аида. Я думала о нем весь день, надеялась, что хоть ночью передохну, но он и в сны мои пробрался.

У Безотказэна не было таких снов, но он и не знал Аида так, как знала я. Мы оба замолчали и молча сидели в течение часа, глядя, как река лениво катит свои воды. Потом приехал эвакуатор.

Я вытянулась в полный рост в чугунной ванне материнского дома и хлебнула добрый глоток джин-тоника из высокого бокала, который тайком прихватила с собой. В гараже мне сказали, что машину дешевле сдать в лом, но я велела поставить ее на колеса любой ценой, поскольку у меня еще много важной работы. Когда я почти уже уснула в теплой, пахнущей хвоей пене, в дверь постучали. Это оказался Лондэн.

— Святые какашки! Лондэн! Можно девушке хотя б выкупаться спокойно?

— Прости, Чет.

— Как ты вошел?

— Твоя мать впустила.

— Впустила, значит. И чего ты хочешь?

— Можно войти?

— Нет.

— Ты говорила с Маргариточкой.

— Да. Ты и правда хочешь жениться на этой корове?

— Я понимаю, что ты злишься, Четверг. Я не хотел, чтобы ты узнала об этом вот так. Я сам хотел рассказать, но во время нашей последней встречи ты была малость не в себе.

Повисло неловкое молчание.

— Я устал, — сказал наконец Лондэн. — Мне в следующем июле сорок один стукнет. И я хочу семью.

— И Маргариточка тебе ее даст?

— Естественно. Она отличная девушка, Четверг. Она не похожа на тебя, конечно, но чудесная, очень…

— Надежная?

— Скорее, солидная. Не восторг, конечно, но положительная.

— Ты ее любишь?

— А как же!

— Тогда вроде и говорить не о чем. От меня-то ты чего хочешь?

Лондэн помялся.

— Я просто хотел увериться, что принимаю правильное решение.

— Ты сказал, что любишь ее.

— Люблю.

— И она родит тебе детей.

— И это тоже.

— Тогда, думаю, тебе надо на ней жениться.