Дело Джен, или Эйра немилосердия - Страница 42

Лотти принесла суп и корзиночку свежеиспеченного хлеба.

— Угощайтесь, — сказала она. — За счет заведения.

— Но… — возразила было я.

Лотти жестом попросила меня замолчать.

— Берегите дыхание, — бесстрастно сказала она. — После той атаки, когда все это дерьмо вскрылось, после первой волны смертей — вы вернулись помочь, чем сможете. Вы — вернулись. Мне это нравится.

Она повернулась и ушла.

Суп был хорош. «Ройос коминьо» еще лучше.

— Виктор сказал мне, что вы в Лондоне работали по Шекспиру, — сказал Безотказэн.

Шекспир считался самым престижным направлением в работе литтектива. К нему примыкала поэзия «озёрной школы», чуть пониже ранжировалась комедия эпохи Реставрации. Даже в самых демократичных организациях всегда сама собой выстраивается неофициальная иерархия.

— В Лондоне почти нет простора для продвижения по службе, так что после пары лет работы мне отдали Шекспира, — ответила я, отламывая кусок хлеба. — У нас в Лондоне много хлопот с бэконианцами.

Безотказэн поднял взгляд.

— А как вы оцениваете бэконианскую теорию?

— Не слишком высоко. Как и многие, я считаю, что в Шекспире есть больше, чем сам Шекспир. Но чтобы сэр Фрэнсис Бэкон прикрывался малоизвестным актером? Не верю.

— Он был опытным законоведом, — пустил Прост пробный шар. — Многие пьесы пронизаны юридической лексикой.

— Это ничего не значит, — парировала я. — Грин, Нэш и в особенности Бен Джонсон использовали юридическую фразеологию, а юристом никто из них не был. И не надо мне говорить о так называемых шифрах.

— Ну, за это не беспокойтесь, — ответил Безотказэн. — Не стану. Я тоже не бэконианец. Он этого не писал.

— А вы-то почему так уверены?

— Если вы читали его «De Augmentis Scientarium», то знаете, что Бэкон подверг популярную драму суровой критике. Более того, когда труппа Шекспира обратилась к королю за дозволением создать театр, их перенаправили к костюмеру. Угадайте, кто громче всех протестовал против нового театра?

— Фрэнсис Бэкон? — спросила я.

— Точно! Кто бы ни писал эти пьесы, это не Бэкон. В свое время я сам сформулировал пару теорий на тему Шекспира. Вы слышали об Эдварде де Вире, семнадцатом графе Оксфордском?

— Смутно.

— Имеются указания, что, в отличие от Бэкона, он и правда умел писать, и хорошо. Минуточку…

Лотти принесла к столику телефон. Вызывали Безотказэна. Он промокнул губы салфеткой.

— Да? — Он посмотрел на меня. — Да, она здесь. Мы сейчас едем. Спасибо.

— Проблемы?

— Ваш дядя и ваша тетя… Не знаю, как и сказать, но… их похитили!

У дверей дома моей матери стояло несколько полицейских машин и автомобилей ТИПА. Собралась небольшая толпа — пялиться в сад через забор. По другую сторону забора столпились дронты и пялились на зевак, не понимая, с чего вся эта суматоха. Я показала свой бэдж дежурному офицеру.

— Литтектив? — презрительно обронил он. — Я не могу пропустить вас, мэм. Только полиция и ТИПА-9.

— Это мой дядя! — сердито сказала я, и офицер неохотно отступил в сторону.

В Суиндоне ничуть не лучше, чем в Лондоне: на бэдж литтектива смотрят как на автобусный билет.

Я нашла маму в гостиной среди влажных «клинексов», села рядом и спросила, в чем дело. Она шумно высморкалась.

— Я позвала их на обед в час дня. Приготовила сноркеры. Любимое блюдо Майкрофта. Поскольку никто не ответил, я пошла в мастерскую. Они оба исчезли, двери нараспашку. Майкрофт не мог уйти вот так, не сказав ни слова!

Это правда. Дядя никогда не выходил из дому без крайней необходимости. После того, как Оуэнс спекся, вся беготня выпадала на долю тети Полли.

— Что-нибудь украли? — спросила я оперативника из ТИПА-9.

Холодный взгляд ясно говорил, что от расспросов литтектива этот тип не в восторге.

— Кто знает? — безразлично ответил он. — Насколько я понял, вы недавно были у него в мастерской?

— Вчера вечером.

— Тогда, может, взглянете и скажете?

Меня проводили в мастерскую Майкрофта. Задние двери были взломаны. Я тщательно осмотрелась. Стол, где Майкрофт держал своих червей, был пуст; я заметила только шнур электропитания с массивной вилкой на два штекера, которую дядя вставлял в разъем на тыльной стороне Прозопортала.

— Здесь кое-что было. Несколько аквариумов, только вместо рыбок наполненных червями, и большая книга, чем-то похожая на средневековую церковную Библию…

— Можете нарисовать? — спросил знакомый голос.

Я обернулась и увидела в тени Джека Дэррмо, курившего сигаретку и наблюдавшего за техником «Голиафа», который водил по земле гудящим детектором.

— Ну-ну, — сказала я. — Я не я, если это не Джек Дэррмо. Что «Голиафу» до моего дяди?

— Можете нарисовать? — повторил он.

Я кивнула, и один из голиафовцев протянул мне карандаш и бумагу. Я набросала то, что запомнила: сложную комбинацию шкал и рукояток на верхней обложке книги и тяжелые бронзовые застежки. Джек Дэррмо взял рисунок и с большим интересом стал его рассматривать. Тут в мастерскую вошел еще один голиафовский техник.

— Ну? — спросил Дэррмо.

Агент резко отсалютовал и показал Дэррмо пару больших, слегка оплавившихся зажимов.

— Профессор Нонетот на скорую руку присоединил кабель к подстанции по соседству. Я поговорил с нашими электриками. Они сказали, что зафиксировали прошлой ночью три необъяснимые утечки энергии примерно в один и восемь мегаватт каждая.

Джек Дэррмо придвинулся ко мне.

— Лучше не вмешивайтесь, Нонетот, — сказал он. — Похищения и кражи — это не для литтективов.