Дело Джен, или Эйра немилосердия - Страница 75

Я взяла у полицейского бинокль и осмотрела пустое шоссе. В пятистах ярдах от нас дорога и звездное ночное небо закручивались спиралью наподобие водоворота, образуя нечто вроде колокола, который дробил и искажал свет, попадавший в воронку. Я вздохнула. Мой папочка рассказывал мне о временных искривлениях, но я никогда их не видела. В центре воронки, где отраженный свет свивался в беспорядочный узор, зияла чернильно-черная дыра. Казалось, у нее нет ни дна, ни цвета — только форма: идеальный круг размером с грейпфрут. Полиция перекрыла движение и по другую сторону дороги. Голубой свет мигалок, касаясь краев черной массы, становился красным, а дорога позади дыры казалась искривленной, словно смотришь в отражение на стенке консервной банки. Перед воронкой стоял синий «дацун», капот которого уже начал вытягиваться в сторону искривления. В хвост ему смотрел мотоцикл, а следующим, ближе всего к нам, стоял зеленый семейный фургончик. Я смотрела около минуты, но все машины на шоссе казались неподвижными. Мотоциклист и пассажиры машин застыли, словно статуи.

— Блин! — ругнулась я, глядя на часы. — И сколько времени это творится?

— Да около часа, — ответил сержант. — Тут вроде было ДТП с участием машины «Экзотмата». Другого времени выбрать не мог — прямо перед концом моей смены! — Он ткнул большим пальцем в ребенка на носилках, который запихнул кулачок в рот и наконец замолчал. — Это водитель. Перед столкновением ему было тридцать один. Когда мы подъехали — уже восемь. А через пару часов от него одно мокрое место останется.

— Вы вызвали Хроностражу?

— Звонил, — покорно ответил он. — Но близ Теско в Уорхэме открылось пятно неправильного времени. Они доберутся сюда не раньше чем через четыре часа.

Я быстро просчитала варианты.

— Сколько человек уже погибло?

— Сэр, — вмешался полицейский, показывая на дорогу, — лучше посмотрите на это!

Мы уставились на синий «дацун», который начал сжиматься и вытягиваться, складываться и уменьшаться, словно его засасывало в дыру. Через несколько секунд он исчез, спрессованный до одной миллиардной своей величины, и улетел неведомо куда.

Сержант сдвинул фуражку на затылок и вздохнул. Сделать он ничего не мог.

Я повторила вопрос.

— Сколько?

— О, пропал грузовик, целая передвижная библиотека, двенадцать машин и мотоцикл. Человек двадцать.

— Очень много материи, — мрачно сказала я. — К тому времени, когда сюда доползет Хроностража, искривление может вырасти до размеров футбольного поля.

Сержант пожал плечами. Ему никогда не объясняли, что делать с временными нестабильностями. Я повернулась к Безотказэну:

— Пошли.

— Что?

— У нас работа.

— Ты спятила!

— Возможно.

— Мы что, Хроностражу подождать не можем?

— Они не успеют. Это просто. Это может сделать даже макака с лоботомией.

— И где же мы тебе среди ночи найдем макаку, да еще с лоботомией?

— Сдрейфил, Безотказэн?

— Сдрейфил. Ты знаешь, что будет, если мы лопухнемся?

— Не лопухнемся. Это как раз плюнуть. Папа служил в Хроностраже, он мне рассказывал. Весь секрет — сфера. Через четыре часа мы получим глобальную катастрофу прямо у нас перед глазами. Разрыв во времени увеличится настолько, что мы не будем знать, где мы и когда. Конец цивилизации, паника на улицах и конец света. Эй, парень!

Я окликнула мальчишку, игравшего на дороге с баскетбольным мячом. Он неохотно отдал мне мяч, и я вернулась к Безотказэну, который беспокойно дожидался у машины. Мы опустили верх автомобиля, Безотказэн сел на место пассажира и обеими руками угрюмо вцепился в мяч.

— Баскетбольный?

— Это ведь сфера, не так ли? — ответила я, припомнив папин совет трехлетней давности. — Готов?

— Готов, — слегка севшим голосом ответил Безотказэн.

Я завела машину и медленно проехала мимо стоявших в обалдении ребят из дорожной полиции.

— Вы уверены? — спросил молодой полицейский.

— Почти, — ответила я почти честно. — У кого-нибудь есть часы с секундной стрелкой?

Самый молодой из них снял часы и протянул мне. Я отметила реальное время — 5.30 утра — и перевела стрелки на двенадцать, затем прикрепила часы на зеркало заднего вида.

Сержант пожелал нам вслед удачи, но на лице у него ясно было написано: «Лучше вы, чем я».

Вокруг нас небо начало розоветь, но там, где стояли машины, продолжалась ночь. Время для попавших в ловушку машин остановилось, но только с точки зрения внешних наблюдателей. Для пассажиров все казалось нормальным, разве что, обернувшись, они увидели бы молниеносно разгорающийся рассвет.

Первые пятьдесят ярдов дались нам с Безотказэном довольно легко, но когда мы подъехали ближе, машина и мотоцикл словно бы начали разгоняться. Поравнявшись с зеленым вагончиком, мы ехали уже со скоростью шестьдесят миль в час. Я посмотрела на часы на зеркале заднего вида и отметила, что прошло ровно три минуты.

Безотказэн следил за тем, что творилось позади нас. Когда мы двинулись в сторону нестабильности, движения полицейских ускорились и ускорялись до тех пор, пока фигуры не превратились в размытые пятна. Машины, перегораживавшие дорогу, развернулись и помчались прочь с устрашающей скоростью. Еще Безотказэн заметил, с какой скоростью поднимается солнце, и громко спросил, какого черта он тут забыл.

В зеленом фургоне ехали двое — мужчина и женщина. Женщина спала, а водитель смотрел на черную дыру, возникшую впереди. Я заорала, чтобы он остановился. Он опустил стекло, и я повторила приказ, помахав перед ним удостоверением. Он послушно нажал на педаль тормоза, и тормозные фары пунктирной линией прочертили тьму. Прошли три минуты двадцать шесть секунд с начала нашего путешествия.